Мертвы, пока светло - Страница 17

— И вы все способны на такое?

— Ты можешь петь?

— Нет, совершенно не умею.

— Вот так и мы не можем делать одно и то же. — Билл медленно опустился и встал на землю без толчка. — Большинство людей брезгливо относятся к вампирам. Похоже, ты не из большинства.

Я пожала плечами. Кто я такая, чтобы брезговать теми, кто чем-то отличается от общего уровня? Похоже, он понял, потому что после паузы, когда мы возобновили прогулку, Билл сказал:

— Тебе всегда приходилось нелегко?

— Да, всегда. — Я не могла сказать иначе, хотя и не собиралась жаловаться. — Когда я была совсем маленькой, было хуже всего, потому что я не знала, как ставить защиту, и слышала то, что не должна была слышать. А потом повторяла услышанное, как и всякий ребенок. Родители не знали, что со мной поделать. Особенно это смущало моего отца. Наконец мать отвела меня к детскому психологу, которая точно знала, что я собой представляю. Однако она не решилась это признать и морочила голову моим родителям утешениями, что я читаю язык их тел, что я очень наблюдательна, а потому думаю, что читаю мысли окружающих. Конечно, она не могла признать, что я буквально слышу людские мысли , поскольку это не совпадало с ее представлениями о мире. Я плохо училась в школе, поскольку мне трудно было сосредоточиться, когда все остальные этого не делают. Но когда проходили тестирования, я показывала хорошие результаты, поскольку остальные пытались сосредоточиться на ответах… и давали мне возможность наверстать упущенное. Иногда моим казалось, что я ленива и не делаю уроки. Иногда учителям казалось, что я просто не в состоянии учиться… Ой, да ты не поверишь, сколько было мнений. Мне приходилось проверять глаза и уши каждую пару месяцев, а еще сканирования мозга… Тьфу. Моим пришлось еще и оплачивать все это. Но они никогда не могли признать простой истины. По крайней мере, внешне.

— Но внутри они знали.

— Да. Однажды отец пытался решить, стоит ли доверять человеку, который собирался открыть магазин автозапчастей. Он попросил меня посидеть с ним, когда тот придет. Когда этот тип ушел, отец вывел меня из дому, посмотрел в сторону и спросил: «Сьюки, этот человек говорил правду?» Это было очень странно.

— Сколько тебе было лет?

— Наверное, меньше семи, потому что они умерли, когда я была во втором классе.

— Как это произошло?

— Наводнение. Они оказались на мосту к западу отсюда.

Билл промолчал. Конечно, он-то повидал множество смертей.

— А тот человек лгал? — спросил он спустя несколько секунд.

— Ну да, он собирался взять у отца деньги и сбежать.

— Да у тебя дар.

— Дар. Конечно. — Я почувствовала, как опустились уголки моего рта.

— Он отличает тебя от прочих людей.

— Рассказывай. — Минуту мы шли молча. — Так ты совершенно не считаешь себя человеком?

— Очень долго не считал.

— Ты веришь, что утратил душу? — Так проповедовала о вампирах католическая церковь.

— Откуда мне знать? — ответил Билл почти небрежно. Очевидно, он так долго копил это в себе, что теперь оно стало привычной мыслью. — Сам я так не думаю. Во мне есть нечто, далекое от жестокости, от убийств — несмотря на все эти годы. Хотя бывает по-всякому.

— Не твоя вина, что ты подцепил этот вирус.

Билл хмыкнул, умудрившись даже это проделать элегантно.

— Сколько существуют вампиры, столько существуют и различные теории. Возможно, эта и правильна. — Он казался огорченным, что сказал так. — Если вампирами становятся из-за вируса, — продолжал он более легко, — то это весьма разборчивый вирус.

— Как становятся вампирами? — я прочитала гору макулатуры на эту тему, но тут информация шла из первых рук.

— Из тебя выкачивается кровь, в один присест или за два-три дня, так что ты оказываешься на грани смерти. Затем ты получаешь мою кровь. Пролежишь трупом около сорока восьми часов, а иногда и трое суток, потом встанешь и начнешь бродить по ночам. И будешь очень голодной.

То, как он произнес слово «голодной», заставило меня вздрогнуть.

— Иначе никак?

— Другие вампиры рассказывали мне, что люди, которых они частенько, день ото дня покусывали, иногда совершенно неожиданно становились вампирами. Но для этого необходимо последовательное основательное кормление. Другие в тех же условиях становятся просто анемичными. Бывает и так, что люди оказываются на грани смерти по каким-то другим причинам — автомобильная катастрофа, передозировка наркотиков… Но дело может пойти… не так.

Меня бросило в дрожь.

— Пора сменить тему разговора. Что ты собираешься делать с землями Комптонов?

— Я собираюсь жить здесь, сколько смогу. Мне надоело кочевать из города в город. Я вырос в деревне. Теперь у меня есть законное право на жизнь, я могу отправиться в Монро, Шривпорт, или Новый Орлеан за синтетической кровью или за проституткой, которая специализируется на нашем племени. Я хочу остаться здесь. По крайней мере, посмотреть, что из этого получится. Я странствовал десятилетиями.

— В каком состоянии твой дом?

— В очень плохом, — признал он. — Я пытался расчистить его. Этим я могу заниматься только по ночам. Но мне нужны рабочие для кое-какого ремонта. Я неплохой плотник, но ничего не смыслю в электричестве.

Ну еще бы.

— Мне кажется, что в доме пора поменять проводку, — продолжал Билл, и это прозвучало точно так же, как и в устах любого озабоченного домовладельца.

— У тебя есть телефон?

— Конечно, — удивленно ответил он.

— Так в чем же проблема с рабочими?

— Ночью довольно трудно найти рабочих, трудно заставить их встретиться со мной, чтобы я мог объяснить, что нужно сделать. Они боятся или думают, что это шутка. — В голосе Билла явно прозвучала безысходность, хотя он отвернулся. Я рассмеялась.